И. о. директора НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина – о новых приоритетах и ценностях крупнейшего онкологического медучреждения страны
И. о. директора НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина хирург Иван Стилиди 1 августа проводил сложную операцию 65-летеней пациентке – удалял массивную, исходящую из стенок желудка и проникающую в поджелудочную железу и селезенку, злокачественную опухоль. За ходом вмешательства следили приглашенные Минздравом журналисты, которым после этой успешно завершившейся операции представили еще одного уникального пациента, уже готовящегося к выписке: хирурги онкоцентра смогли справиться с пятым рецидивом заболевания, полностью удалив мужчине липосаркому в брюшной полости. Vademecum не преминул возможностью задать Ивану Стилиди вопросы, копившиеся со дня передачи ему в ноябре 2017 года директорских полномочий.
– За прошедшие с момента вашего назначения полгода вы успели проанализировать и оценить общее функциональное состояние онкоцентра?
– Мы ежедневно ведем такую работу. Но я не хочу сказать, что институт достался мне в плохом состоянии. Это выдающаяся школа, которую и Николай Николаевич Блохин, и Николай Николаевич Трапезников, а последние 18 лет мой учитель Михаил Иванович Давыдов лелеяли. Уровень и планка так подняты, что нам их, не дай Бог, не опустить бы. Но мы будем делать все возможное, чтобы пойти вперед в соответствии с велением времени. На сегодняшнем этапе некоторые моменты – организационные, даже клинические – уже устаревают. Но базовые принципы в онкохирургии остаются актуальными и будут таковыми столь долго, сколько будет существовать область медицинского искусства – хирургия: безопасность, онкологическая адекватность, функциональность.
– Что нуждается в коррекции в первую очередь?
– Организация лечебного процесса. Это технические моменты: увеличение продолжительности рабочего дня медиков, ликвидация очередей, электронная запись, полномасштабное использование всех мощностей операционного блока. Этот комплекс мер приведет к более интенсивному использованию больничных коек.
– А новые отделения вы планируете открывать?
– Они будут. Я очень серьезно настроен на то, чтобы открыть отделение паллиативной помощи. Раздел специфический, но чрезвычайно важный и нужный. Мы имеем положительную динамику в обнаружении опухолей на I и II стадиях: если в 2009 году этот показатель составлял 46%, то сегодня – 55%. Пятилетняя выживаемость сейчас на круг составляет 53%. Но, к сожалению, еще немало пациентов в III и IV стадиях, есть пациенты, которых мы не сможем вылечить или значительно продлить им жизнь. Но это не означает, что их не надо лечить или перестать оказывать им помощь. Этим как раз и будет заниматься паллиативное отделение – с использованием эффективных медикаментов, хирургических разделов в паллиативном варианте. Все это надо будет активно разворачивать. Сейчас наш центр охватывает почти все локализации опухолей, есть койки, на которые может поступить пациент с любым онкологическим заболеванием. Все самые современные знания мы используем в практической деятельности.
– Насколько мне известно, у онкоцентра есть мощная лаборатория ядерной медицины, но потенциал этого подразделения не реализуется полностью.
– Вы не совсем правы. У нас есть ПЭТ/КТ, циклотрон, радиоизотопная диагностика и терапия, установки позволяют из молекулы делать радиофармпрепарат. И препарат будет производиться. Что касается перспективы – да, есть Институт детской онкологии на 103 тысячи квадратных метров. И там сосредоточены все самые современные подразделения – лаборатория радионуклидной терапии, где стоят два циклотрона, которые будут производить радиофармпрепараты. Корпус, который мы получили выполненным на 80%, еще не сдан, мы выходим на завершающий этап строительства. Но мы уже сейчас анализируем, как правильно построить работу этого центра.
– НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина, по традиции и статусу, принимает пациентов с наиболее сложными случаями заболевания…
– Совершенно верно. Пациенты в большинстве случаев стекаются к нам не потому, что коллеги их хотят выпихнуть, а потому что понимают, что сами не справляются. И это положительный момент. Хуже, когда врачи, даже понимая, что не справятся, не отправляют пациентов к нам, а отказывают им в лечении. Иногда больные попадают к нам самотеком. Большинству нам удается помочь, в разном объеме, кому-то даже радикально, кому-то – паллиативно, с улучшением качества жизни.
– Большая часть пациентов поступает к вам по госзаданию на ВМП или по ОМС, в том числе из Москвы?
– Пациенты разные, но московских меньше. Сейчас, я уверен, в ходе формирования противораковой службы и создания нацпрограммы все будет изменяться. Но пока у нас нет выстроенного потока, логистической системы, которая бы правильно приводила пациентов. Некий хаос в маршрутизации по прошлым годам отмечался.
Кроме того, как я уже говорил, онкоцентр – это школа: и мы, и наши учителя обучали огромное число специалистов из России и СНГ. И мы получаем больных, еще пользуясь этими связями.
– Вы планируете как-то укреплять такие межрегиональные и межгосударственные связи, например, развивая въездной медтуризм?
– Конечно. Мы уже сотрудничаем с компаниями, которые занимаются медицинским туризмом. Есть планы по реновации наших клинических подразделений и палат. Это сложный процесс, юридически все нужно приводить в соответствие с законом. Наша площадка подготовлена на хорошем уровне, но вот так взять и открыть туризм – непросто, наш юридический отдел работает над тем, что мы хотим развивать.
– Не так давно появилась информация о сотрудничестве НМИЦ им. Н.Н. Блохина с давним конкурентом – МНИОИ им. П.А. Герцена. Вы действительно начали взаимодействовать?
– Институты не конкурировали, а просто не пересекались в профессиональном пространстве. В настоящее время у нас ведется несколько совместных тем по радиологии, сейчас мы будем предлагать тему по раку желудка для сотрудничества. Мы встречаемся с коллегами, обсуждаем вопросы. У меня хорошие, приятельские отношения с директором НМИЦ радиологии Андреем Дмитриевичем Каприным [МНИОИ им. Герцена входит в состав НМИЦ радиологии. – Vademecum]. И с Алексеем Михайловичем Беляевым тоже [директор питерского НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова. – Vademecum]. Я вижу перспективу тесного сотрудничества и взаимодействия, иначе мы не оправдаем надежд и доверия Вероники Игоревны [министра здравоохранения Скворцовой. – Vademecum] и не построим никакую службу, если будем, «кто в лес, кто по дрова».
– И как правильно было бы, с вашей точки зрения, выстраивать национальную онкослужбу?
– Этот вопрос потребует 24-часового непрерывного ответа. Это сложно. Вот противораковая программа выстраивается сейчас, принимаются проекты. Не хочу сказать, что онкологией в прежние годы не занимались. Занимались: мы получили огромный парк тяжелого оборудования – радиологического, эндоскопического. Были оснащены 38 молекулярно-генетических лабораторий. Просто онкология, может быть, была не в таком приоритете, как сегодня, не развивалась так системно и комплексно, как сейчас занялся нашим профилем Минздрав. Вероника Игоревна лично координирует этот процесс, мы работаем засучив рукава. И полагаю, с таким настроем будем поступательно двигаться дальше.
Как надо выстроить? Правильно! А правильно – идти от Адама. Профилактика – отдельный проект. Диагностика ранняя – огромный проект, включая скрининги, исследования пациентов без жалоб, профосмотры, диспансеризацию. Правильная маршрутизация тех, кто обратился с какой-либо жалобой. Настороженность врачей. Информированность пациентов. Потом пошли к лечению – персонализированная терапия, радионуклидная терапия, иммунотерапия, клеточные технологии, вакцины. Это огромный пласт современного лечения.
Потом реабилитация и паллиативная медицина. И, конечно же, если мы проведем какую-то черту и не будем развиваться и вкладывать средства в научные исследования, в том числе фундаментальные, то через пять лет окажется: настроили хорошо, но дальше шага сделать не можем. В нашем арсенале будут уже устаревшие возможности. Онкология один из самых сложных разделов в медицине. Как сказал Николай Николаевич Блохин, клиническая онкология – на половину наука, на половину искусство. И пока мы не обучим специалистов, начиная с института, мы не будем лидерами. Но и это не главное. В медицине, и особенно онкологии, главное – базовое воспитание. Я серьезно.
– Вы говорите об умении врача общаться с пациентом?
– О духовных ценностях. И не только врачей. И медсестер, и санитарок. Все, кто соприкасается с больным, должны этим обладать. Иначе картина неполная. Мы прошли через переломное время, тектонические сдвиги в обществе, период 90-х годов, конечно, наложил свой отпечаток на судьбы и мировоззрение людей, в том числе медиков. Но это нужно менять, отношение к больному должно измениться. Не пациент пришел к врачу, который здесь реализовывает свои амбиции, а он, врач, пришел сюда для пациента, и нужды пациента превыше всего. Так мы сейчас выстраиваем работу.
– Все сотрудники онкоцентра – а у клиники колоссальный штат – эту ценностную установку разделяют?
– Не все, наверное, но многие – да. Будем перестраиваться, будем менять ситуацию, если мы чего-то стоим.