Олег Жеребцов, генеральный директор Solopharm («Солофарм»)
Меня спрашивают: правда ли, что петербургские фармацевтические компании производят кальки с западных лекарств; что мы — совсем не инноваторы? Я отвечу так: картина не может быть черно-белой. Во-первых, в мировой фармацевтике изобретается не очень много оригинальных молекул — 20-25 в год. В основном, оригинальные молекулы создаются в области генно-инженерных продуктов; там сейчас основной инновационный фронт. В «химической» фармацевтике, то есть в производстве базовых лекарств, которые мы видим на полках аптек, изобретений практически нет. Все ведущие компании выпускают дженерики. В этом смысле я бы не сказал, что петербургская промышленность производит кальки. Она использует общепризнанный стержневой метод производства лекарственных препаратов. Например, компания Actavis, с капитализацией 70 миллиардов долларов делает только дженерики. У Novartis дженерики составляют 80% продуктового портфеля.
Дженерики похожи на овсяную кашу
Во-вторых, нужно понимать, что у дженериков есть многолетняя история доказанных лечебных свойств. У оригинальных препаратов нередко доказанного эффекта нет, или он очень сомнительный. Давно изобретенное лекарство — не значит устаревшее. Вы же не отрицаете пользу овсяной каши на том основании, что ее готовят на завтрак уже более 700 лет.
В-третьих, я не думаю, что фармкомпаниям нужно заниматься изобретением молекул. Это было бы неправильно, потому что изобретением молекул должны заниматься лаборатории, а у нас — другой бизнес. Работа фармацевтической компании заключается в том, чтобы обеспечить технологически точное внедрение научных разработок в массовое поточное производство; чтобы препараты сохраняли заложенную в них разработчиками эффективность, были стерильны, имели безопасную и удобную упаковку. Выполнять эти требования — не всегда легко; производство дженериков бывает технологически сложным. Лекарства, выпускаемые сейчас в Петербурге, не могли быть выпущены в России еще несколько лет назад, потому что не было тех современных предприятий стандарта GMP, которые построены в последнее время.
Кроме того, даже если вы сделаете шикарное лекарство без маркетинга — без телевидения, без разъяснительной работы с врачами, с аптеками — вы ничего не продадите. Фармацевтическая промышленность тратит половину доходов и усилий на производство, и половину — на маркетинг. Коммерциализация — важнейшая часть нашей работы. Сейчас, когда перед нами — огромный рынок, эти два направления занимают все время и все деньги, без остатка.
Как продуктовая розница — на взлете
Иностранные фармацевтические компании уходят с российского рынка; они не выдерживают конкуренции, а мы быстро растем — по объему выпуска, количеству наименований в продуктовой линейке, и также по сложности наших продуктов. Сегодня «Солофарм», начавший работу два года назад, получил регистрацию для своего 35-го препарата, и дальше мы планируем разрабатывать, регистрировать и запускать в производство 40 препаратов в год. Через год у нас будет 70 препаратов в линейке, а к середине 2018 года — 120. Мы каждый год наращиваем мощности вдвое; постоянно идет монтаж новых линий. Я вижу, что и коллеги тоже растут.
Мы начинали с простых препаратов для госпитальной медицины; она обеспечила нам большой объем, необходимый на старте. Сейчас мы сохраняем присутствие в этом сегменте, но также погружаемся в производство более сложных продуктов для розничного потребителя — например, будем делать все 27 существующих препаратов в офтальмологии, включая лекарства против глаукомы. Также будем выпускать эноксапарин — это современный низкомолекулярный гепарин для снижения густоты крови и для лечения тромбоцита крови. Мы хотим занять 30% рынка гепарина, но если с нами будут очень активно конкурировать, то займем, условно, 15%. При марже в 300-400%, существующей сегодня в некоторых сегментах фармрынка, конкуренция, конечно, будет усиливаться, и маржа со временем снизится. В любом случае, у нашей отрасли — хорошие перспективы. Ситуация будет примерно такой, как в продовольственном ретейле 10-15 лет назад — быстрое расширение и большие инвестиции.
Через два года наступит перелом
У банков, как и у венчурных фондов, есть латентный интерес к фарме — они присматриваются, задают вопросы. Общая сложная ситуация в экономике их сдерживает, но даже в этой ситуации фарма выигрывает в сравнении с другими отраслями, потому что ее ожидает не только краткосрочный рост на эффекте импортозамещения, но и долговременный. У нас в стране каждый год на 15% меньше употребляется алкоголя — соответственно, и продолжительность жизни растет. Она растет и в силу других факторов, достигая уже 64 лет у мужчин. Это прямо отражается на фармотрасли, создавая перспективу постоянно растущего потребления лекарств.
Я думаю, переломным моментом для фармацевтической промышленности Петербурга станет начало экспорта лекарств в Европу — мы, по сути, начнём конкурировать с индийскими производителями. Это будет брейк-пойнт; вступление в технологическую борьбу. Я думаю, не все, но несколько петербургских компаний выйдут на экспорт в ближайшие 2-3 года. Мы можем предложить миру низкие производственные издержки при высокой автоматизации; у нас относительно простое трудовое законодательство — например, люди могут работать по ночам, и уже достаточно высокая производственная культура. Я говорю об экспорте дженериков.
Профессора захотят здесь работать
Что касается производства инновационных препаратов, то пока у петербургской фармы мало денег для того, чтобы думать об этом всерьез. В России в принципе мало развит сегмент исследований, но есть несколько советских лабораторий с сохранившимся потенциалом. Можно скупать их патенты, можно — финансировать создание новых.
Я уже сказал, что позитивно смотрю в будущее петербургского фармацевтического сектора. Думаю, через 5 лет мы увидим сильные компании с очень хорошим оборудованием, способные привлекать настоящие инвестиции. Наверное, замелькают IPO. Первые публичные размещения будут очень показательны, потому что они, в случае успеха, создадут финансовую основу развития фармы, как это было ранее с «Пятерочкой», «Лентой» и другими розничными сетями.
Когда появится капитал, научные изобретения будут либо приобретаться, либо бизнес обеспечит приезд в Петербург иностранных специалистов. Компании инвестируют в исследования эффективнее, чем государство. Профессора захотят здесь работать, потому что фармрынок становится в нашей стране привлекательным; по всем данным, ему предстоит бурный рост.